увеличить   «  1/3  »

Ведущая — Оксана Руденко:

Здравствуйте! Вопиющий случай произошёл на этой неделе в Благовещенске. На оператора нашей телекомпании, когда тот находился на съёмках, напал мужчина. Он несколько раз ударил оператора и забрал видеокассету. Как это случилось – сегодня выслушаем версию самого оператора. Илья ТЯН у нас в студии.

- Илья, здравствуйте!

- Здравствуйте, Оксана.

- А также поговорим о правах журналистов с начальником отдела новостей Нино КОХРЕИДЗЕ. Нино, здравствуйте!

- Добрый вечер.

- Первый вопрос к Илье, как к участнику тех событий. Илья, расскажите, пожалуйста, как всё произошло?

- И. Т.: Приехал на съёмку. Это было примерно в 12:15. Мы приехали на съёмку акции «Авторадио».

- Что вы снимали? Давайте сначала. Вы снимали фонтан?

- И. Т.: Задача съёмки – записать интервью с человеком, который построил фонтан, и собственно сделать пять-шесть кадров этого фонтана. Только мы закончили записывать интервью, как подъехала машина. Слышу, хлопает дверь – и понеслось: матерные слова и главный вопрос «Что снимаем? Зачем? И почему?» Слова, конечно, были чуть другие. Вот это буквально за секунду произошло. То есть хлопает дверь, и пошёл голос.

- Вас просили прекратить съёмку, или что?

- И. Т.: Сейчас расскажу. Я, понимая, что дело неладное, разворачиваюсь и вижу, что ко мне идёт человек, невысокого роста, седой, в очках. Я ему говорю: «Здравствуйте» А он, как шёл, не представляясь, так и продолжал идти на меня, продолжая кричать: «Что вы снимаете?» Ну, может, не кричать, но голос был такой, агрессивный. Я понял, что дело неладное, сейчас что-то будет. Успел только снять камеру со штатива, намотать ремень камеры на руку, чтобы не выпала. И в этот момент меня хватают за шиворот и начинают по кругу кружить. Удара три, наверное, мне прилетело в живот. Как-то боли не почувствовал, а вот звук был громкий, да.

- Но камеру вы не выключили, и камера записала звук?

- И. Т.: Нет, когда мы закончили интервью записывать, я камеру выключил. Но когда сорвал камеру со штатива, я, предполагая, что будет что-то, снова нажал кнопку записи.

- Мужчина требовал отдавать ему кассету, так ничего не объясняя?

- И. Т.: Да. Просто «отдай кассету».

- Какие ваши действия были дальше?

- И. Т.: Кассету отдавать не хотелось. Абсолютно не хотелось отдавать кассету. На видео показан 30-секундный кусок, 30 секунд. Вообще же весь экшен шёл 1 минуту 30 секунд. И в какой-то момент у меня промелькнула мысль: «А вдруг у него есть нож?» Ну, просто, вот так «а вдруг у него есть нож?» Буквально, как вспышка… Думаю: «Дай-ка я лучше кассету отдам». Тем более у меня камера – она у нас единственная на телекомпании, – которая может писать в два потока. То есть на кассету…

- То есть резервная копия остаётся в камере?

- И. Т.: …и на внутреннюю память в камере. И чтобы снять резервную копию, нужно, грубо говоря, подсоединить к компьютеру и скинуть её уже потом.

- Поэтому эти кадры у нас и остались?

- И. Т.: Да, в принципе эта кассета для меня особой роли и не играла.

- Что ещё он забрал?

- И. Т.: Забрал наушники. Старые, проверенные наушники.

- Н. К.: Хотела просто добавить. В этом случае, когда человек подходит и требует отдать кассету – к сожалению, так получилось, что это не единственный случай, мы с таким уже сталкивались, – важно, чтобы люди понимали, а они не понимают и не знают, что кассета, наушники, диктофон – это собственность телекомпании, которую в данный момент представляет журналист. А забрать собственность у человека против его воли можно только по решению суда. Мы живём в правовом государстве, вот так у нас положено и только так можно.

- Илья, насколько я знаю, это не закончилось тем, что он забрал наушники, кассету. Он ещё какие-то действия предпринимал.

- И. Т.: Когда я ему отдал кассету, он меня отпустил. Я камеру положил в машину и пошёл за штативом. Подхожу к штативу, начинаю его собирать. В этот момент он ко мне подскакивает, продолжая выкрикивать всякие слова нехорошие или хорошие, ну, это не принципиально, и в этот момент наносит мне удар с левой руки, в которой зажаты его чёрные очки. Очки вдребезги. На что он сказал мне, так сказать, такую гениальную фразу, которая мне очень понравилась: «Ты мне должен шесть тысяч рублей»
То есть яему должен шесть тысяч рублей за то, что онсвои очки разбил о мою голову! Ну, это, конечно, приятный момент: о мою голову разбились такие дорогие очки.

- Опишите место, где всё это происходило. Вы уже говорили, что это угол Пролетарской и…

- И. Т.: Ну, это не принципиально.

- На Пролетарской. Но это что, какая-то территория огороженная? Что это было?

- И. Т.: Нет, это был тротуар. Мой штатив стоял на тротуаре. Камера стояла на тротуаре.

- Н. К.: Это общедоступное место. Это не огороженное общедоступное общественное место, по которому спокойно могут ходить наши горожане. Это часть проходная, которая находится рядом с проезжей частью. Это доступно для всех.

- Чем он объяснял такое поведение? Что он говорил?

- И. Т.: А сама карусель уже происходила на парковке, на асфальте. В какой-то момент – или когда вся карусель была, или когда я штатив собирал, уже не помню, – прозвучала такая фраза, почему мы должны ему отдать кассету и уехать: потому что это его частная собственность. Я в тот момент даже и не обратил внимания на это. Потому что, как это может быть тротуар частной собственностью?! Ну, вот так, если подумать.

- Мы обратились в амурское следственное управление, чтобы нам пояснили, что такое частная собственность. И вот что нам сказал старший помощник руководителя управления Алексей Лубинский: «Если это касается объекта недвижимости, то это может быть дом, какой-то обособленный объект. Соответственно, если это частная территория, она должна быть огорожена соответствующим образом. Либо каким-то другим образом должно доводиться до сведения посторонних граждан, что это частная собственность. А если этого нет, то говорить о частной собственности достаточно сложно».

Нино, вы несколько лет работаете в новостях. Как часто происходят такие ситуации на съёмках?

- Н. К.: К сожалению, всё чаще не такие. Конечно, до рукоприкладства дошло впервые. Такого не было, чтобы у нас кто-то поднимал руку на журналиста, по крайней мере, нашей телекомпании. Но всё чаще случаи, когда просто частные граждане или какие-либо лица, представители каких-либо служб, берут на себя такую ответственность и, по нашему мнению, нарушают закон. То есть это запрещение съёмок. Это популярное сейчас и очень модное, наверное – я так предполагаю, – среди людей, когда люди закрывают рукой камеру. Это раскручено благодаря нашим скандальным каким-то программам федерального уровня, возможно, зарубежным. Это сейчас очень круто. Особенно когда показывают, может быть, программы о частной жизни каких-либо звёзд, и там да, журналисты нарушают право человека на его, частную, жизнь.

- А у нас теперь это везде и всюду, да, на камеры кидаются?

- Н. К.: Там да, эти звёзды закрывают руками камеру. Они пытаются оградиться от папарацци.

- И. Т.: Защитить свою частную жизнь.

- Н. К.: А у нас понимают это как…

- А у нас все возомнили себя звёздами, так?

- Н. К.: Нет, не все.

- И. Т.: Нет, а получается так, что все считают, что все журналисты такие.

- Н. К.: Это начинает проецироваться на нашу действительность. Хотя это несоизмеримо совершенно. Могут просто подходить и закрывать камеру, даже когда человек просто стоит. Журналист с оператором на улице делают опрос жителей. То есть журналист с микрофоном спрашивает прохожих, при этом представляется: «Здравствуйте, это телекомпания “Альфа-канал”» Человек им представляется. «Можно ли задать вам вопрос?» – Могут просто закрыть рукой камеру. С чего? Какие основания на это имеются? При этом нужно понимать, что, закрыв рукой камеру, можно её повредить. А это уже порча имущества. И за это уже предусмотрена ответственность.

- Илья, сколько стоит ваша камера, с которой вы были на этих съёмках?

- И. Т.: Сейчас стоимость самой камеры без дополнительных обвесов – 320 тысяч рублей.

- Получается, если человек ещё каким-то образом, предположим, повредил на съёмках камеру?

- Н. К.: По закону он должен нести за это ответственность.

- Материальную?

- Н. К.: Неважно даже, имеется ли у него основание быть недовольным. Нельзя в любом случае портить чужое имущество. Можно вызвать правоохранительные органы, чтобы они разобрались, правы в этом случае журналисты либо заявитель или не правы. Мы живём в правовом государстве. Давайте жить цивилизованно, вести себя цивилизованно.

- Что должны люди чётко понимать, когда они видят журналиста и оператора с камерой? На что имеют право журналисты?

- Н. К.: Люди должны, во-первых, чётко понимать, что журналист работает. Он имеет право работать в общественном месте. На улице, где угодно мы можем снимать что угодно. Мы находимся в общественном месте. То есть это аналогия…

- Когда можно сказать, что вторгаются в мою частную жизнь?

- Н. К.: Это частная собственность. Если мы переступаем порог частной собственности, пытаемся вломиться в частный дом.

- В квартиру, например, да?

- Н. К.: Да, нам могут запретить там снимать. Мы туда и не полезем, потому что это нарушение закона. Это частная жизнь.

- И. Т.: Кстати, подъезд дома. Тоже нормальная ситуация. Мы можем снимать в подъезде.

- Это общедоступное место.

- И. Т.: Это общедоступное место.

- Магазины?

- И. Т.: Магазины.

- Н. К.: Муниципальная собственность. В любом случае мы можем снимать на муниципальной собственности, будь то рынок, поликлиника…

- И. Т.: То есть там, где посещает массовое количество людей, мы снимать можем.

- Н. К.: Мы не можем снимать на режимных объектах.

- Закрытые объекты?

- Н. К.: Да. Мы обязаны запросить разрешение для проведения съёмок на режимном объекте. Но режимных объектов у нас не так уже и много. Это перрон железнодорожного вокзала, перрон аэропорта, ТЭЦ, таможня.

- И. Т.: Военные части.

- Н. К.: На всё остальное, куда может попасть обычный человек без разрешения, может попасть и журналист. Права журналистов подробно описаны в 47-й статье закона о средствах массовой информации. К сожалению, он не настолько популярен и о нём знают очень мало.

- Сейчас возбуждено уголовное дело по статье 116-й, «Побои». Но знаю, что «Альфа-канал» на этом не собирается останавливаться.

- Н. К.: Мы просим возбудить дело по 144 статье Уголовного кодекса «Воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналистов». Объясню, почему. Когда мужчина напал на Илью, он ведь напал на него не просто на улице, когда он просто шёл.

- И. Т.: Потому что я – Илья Тян.

- Н. К.: Если бы Илья просто прогуливался по улице, вне рабочего времени, без камеры, без всего, и на него кто-либо напал…

- И. Т.: То на меня и не напали бы…

- Это уже другая статья в любом случае.

- Н. К.: Да. Если бы на него кто-то напал, это была бы статья «Побои», «Нападении», как угодно.

- И. Т.: Это бы уже было моё личное дело.

- Н. К.: Но Илья в это время стоял с камерой, он работал.

- И. Т.: Я был при исполнении.

- Н. К.: И это отягчающие обстоятельства для него, потому что он был вынужден защищать камеру. Он в этот момент думал не о том, чтобы куда-то убежать или дать сдачи, он находился при исполнении. Он должен был произвести съёмку, и он должен был сохранить имущество телекомпании, на которой работает. Он находился при исполнении, и эти обстоятельства, на мой взгляд, и так считает наша телекомпания, должны быть учтены. Потому что это всё-таки не частный случай.

- И. Т.: Кстати, хочу заметить и заявить в эфире: я, как простой человек, гражданин Российской Федерации, как частное лицо, претензий к нападавшему вообще никаких не имею. Потому что я до этого момента с ним не был знаком и после, я надеюсь, с ним не встречусь. То есть у меня к нему претензий вообще никаких нет. Претензии в данном случае у телекомпании к этому человеку.

- Ребята, спасибо, что пришли к нам в студию.
Зрителям хочу сказать, что, конечно же, «Альфа-канал» будет следить за тем, как будет развиваться это дело. Мы обязательно будем вас информировать и всё рассказывать.

Желаю всего хорошего. До свидания!

Источник новости: http://www.amur.info/simple/2011/04/14/2029.html