Ведущий — Павел Савинкин:

Здравствуйте! Замечательный российский актёр Лев Прыгунов неожиданно предстал перед благовещенцами совершенно в иной ипостаси. В нашем музее открылась выставка его живописных работ. Сегодня Лев Георгиевич – гость нашей программы.

- Добрый вечер, вот я не случайно сказал, что как художник вы впервые открылись перед благовещенцами. Там, на западе, вас знают уже давно, вот в связи с этим у меня такой вопрос: в вас давно уживаются актёр и художник, вот они в вас не ревнуют друг к другу?

- Добрый вечер, нет, нет, нисколько, наоборот. У нас все думают, что актёру надо вживаться в роль, сидеть, работать, «как вы перевоплощаетесь?» – это всё штампы, профессионал мгновенно входит в своё состояние, у него так же, как у художника. Прежде, чем писать картину, если в голове картины нет, то нечего писать. Потому что это будет какой-либо чудовищный постмодернизм, либо вообще непонятно что, либо какая-то надежда на случайность. И также в кино: Рене Клер говорил, что картина уже готова, осталось её только снять. Так что, когда человек играет в театре или снимается в кино, он же не просто приходит неподготовленным на съёмку или в театр, а он прекрасно знает роль свою. Я говорю сейчас о профессионале, а то сейчас многие актёры не знают слов даже, когда приходят, и это чудовищно. Профессионал должен всё знать, поэтому если я пишу картину, то она у меня в голове.

- Осталось только написать, да? И не нужно никакого настроя, вы приходите как профессионал, и знаете, какая краска ляжет на холст.

- Да, актёр может спокойно играть две-три роли одновременно, сколько актёров играет в театре по нескольку ролей. Были случаи, когда актёр, играющий по нескольку ролей, как вот вчера Ия Нинидзе нам рассказала про знаменитого грузинского актёра, который забыл кого он играет, и он спрашивает: «Кто я?», ему говорят, что вы такой-то, а он спрашивает: «Идиоты, кто я?», ему говорят: «Ричард Третий», и он уже в образе отвечает: «О! Я Ричард Третий!»

- Лев Георгиевич, вот среди представленных у нас работ только один портрет – это вашего сына, всё остальное пейзаж и больше натюрморты. Это значит, что вы не любите людей?

- Нет, я люблю людей, но я не люблю их мучить. Потому что я не могу писать портреты с фотографий, как сейчас все пишут, это вызывает дикое отторжение, а когда начинаю писать портрет с человека, он ёрзает, и я либо с ним ругаюсь, либо начинаю торопиться, мне потому что жалко, вот и всё. А на сына я пару раз прикрикнул, заставил его посидеть, и за два-три сеанса я написал его.

- И опять о тех работах, которые представлены: а почему на ваших полотнах так много бутылей и книг?

- Ну, во-первых, я очень люблю книги, у меня довольно большая и хорошая библиотека, и старых книг древнерусских и старых европейских, и они очень красиво смотрятся в натюрморте всегда, красивые переплёты. Ну а стекло, суть не в том, что я так близок к бутылке, просто я всю жизнь занимаюсь китайской философией, и в стеклянном сосуде есть три философских понятия, составляющих. Это пустота – основная составляющая всех философий, дальше – наполненность, отражение и прозрачность – четыре даже! То есть всё это есть в одной бутыли. Кроме прочего бутыль это архетип, вообще человеческий архетип.

- Знаете, я почему-то думал, что вы ответите на этот вопрос, как чисто русский человек…

- Любит выпить и любит почитать?

- Ваши работы есть в частных музеях, в музее Лос-Анджелеса, скажите, если не секрет, гонорары за картины и гонорары за работы в кино и театре сопоставимы или нет?

- Раньше актёры получали просто нищенские деньги, и за первые одиннадцать картин, которые я продал в 89-м году в Америке, я приехал и в первые две недели восемь картин у меня купили, остальные у меня купили в Лос-Анджелесе, когда я туда переехал. Я потом сел посчитал, причём я продавал по очень скромной цене, я получил ровно в шесть раз больше того, что я получил за 28 лет профессиональной работы в советском кинематографе, когда играл главные роли.

- Лев Георгиевич, я понимаю, что мир живописи совсем, конечно, безграничен, но не могу не спросить: в живописи есть то, что ближе вашему «я»? Я имею ввиду направление, течение, период, время, может быть, отдельные мастера?

- Я хочу соединить любовь русского человека к реализму, ведь русский человек очень точный, ему надо обязательно объяснить, а что вы имели ввиду, а что это обозначает, и когда ему говорят, что ничего это не обозначает, и это просто то, что есть, что это просто бутыль, то это не очень нравится, надо чтобы за этим что-то стояло. У меня есть одна картина, очень большая, сюда не приехала, я её очень люблю – такая гора стекла на фоне карты и громадная кувалда, называется «Натюрморт с кувалдой». И вот как-то две тётушки смотрят картину и потом подходят и говорят: «Борьба с пьянством?» Им обязательно нужен сюжет. А на самом деле я хочу оставить русский реализм, мне очень нравится русская реалистическая школа, но соединить её с живописью Франции, например, конца XIX – начала XX веков. То есть с импрессионизмом, с доимпрессионизмом и постимпрессионизмом. Вот такая у меня идея. Не знаю, получается ли она, но думаю, получится.

- Конечно, получится, у вас, Лев Георгиевич, получится всё, и в связи с этим вопрос, который к живописи не относится и не относится к вашей актёрской деятельности, про поэзию. Мы увидим когда-нибудь на прилавках книгу ваших стихов? Я читал ваши стихи….

- В Москве в одном магазине продаётся, я не умею себя подавать, продавать, и если найдётся какой-нибудь человек, то… Одна книжка была в продаже, этим надо заниматься, это трудно, а я не хочу.

- А стихи так же, как и картины, не пишутся, а рождаются?

- И стихи, и картины, и роли – они все работаются. Они все рождаются, но их надо всё равно обрабатывать. Мой отец говорил, он был гениальный биолог, и он говорил: «Успех – это 99 процентов пота и 1 процент удачи».

- Спасибо. Уважаемые телезрители, сегодня у нас в гостях был замечательный актёр, замечательный художник и замечательный поэт Лев Прыгунов. Лев Георгиевич, спасибо и творческих вам успехов.

Источник новости: http://www.amur.info/simple/2011/09/23/2263.html