Ведущая — Эльвира Оверченко:

Сегодня у меня в гостях в программе «Простые вопросы» Евгений ЕРЕМИН, известный в Благовещенске как бард, поэт, а в последнее время еще и как романист. Человек, который вечно перпендикулярен привычным взглядам на жизнь.

- Не секрет, что наш разговор начался задолго до записи. Ты написал роман и показал его мне.

- Это было не так, Эля. Я позвонил и сказал: «Возьми ручку и листок» – помнишь? И начал диктовать: «Евгений Еремин, роман “Страх”». Перед тобой мой новый роман.

- Вот один листочек, на нем написано: «Евгений Еремин, роман “Страх”, «ам ить мы жить-то боимся».

- Могла бы уже выучить наизусть, Эля.

- Это – роман? Ты серьезно считаешь, что это роман? Это твоя очередная оригинальность или ты как аспирант кафедры литературы считаешь, что это и правда роман?

- Я, при ясном уме и твердой памяти, положа руку на «Альманах» скажу что это, конечно, роман.

«Под романом мы привыкли понимать большие "гроссбухи" – Достоевский, Толстой. К роману мы привыкли подходить количественно»

- По каким признакам ты определил, что это именно роман?

- А по каким признакам это не роман? Роман – это становящийся, новый жанр. Ему всего лет 300. Под романом мы привыкли понимать такие «гроссбухи» – Достоевский, Толстой. Мы привыкли подходить к этому количественно. Вот возьмем, например, телефонную книжку. Это роман или не роман? Книга такая же толстая, большая, вместительная. В ней очень много действующих лиц. Телефонный справочник очень похож на роман, но это не роман.

- Есть все, что положено – автор, название, жанр, содержание?

- Предложение – это фраза! Это текст, гипертекст. Это как тема для сочинения. Она попадает тебе в голову, и у тебя в голове начинает писаться роман. Индивидуальный, отдельный роман про твои страхи, про твою жизнь. Вот как флешка – втыкаешь ее в компьютер и все – роман!

- Ты скажешь, что твой жанр – народно-столбовой роман. Что это значит? Это где, на столбах публикуется?

- Именно на столбах. Есть такой жанр, как я недавно узнал из разговора с нашим романистом Алексеем Воронковым, где-то в России есть такой жанр – заборный роман. Писатели берут, печатают прямо на длинных заборах, пишут с продолжением.

- Листы с текстом выкладываются прямо на заборах.

- Да! Старые сдирают; наклеивают дальше. Существует такая парадигма выхода книги к читателю.

- Издают?

- Издают. Уже издан в Японии. Вроде бы должен издаться в Германии.

- Ты учишь китайских студентов? Если не ошибаюсь, ты преподаешь им историю русской литературы?

- Да, все так.

- Они у тебя пишут стихи, сочинения в стихотворной форме. На русском языке?

- Да.

«Китайские студенты чувствуют русское слово живее, чем мы, потому что наш слух уже "замылился"»

- Неужели они органично, правильно, живо чувствуют русское слово?

- Я думаю, они чувствуют русское слово и иногда они чувствуют его, может быть, даже живее, чем мы, потому что наш слух уже «замылился» к некоторым словам. Мы же носители, мы же богатые, у нас же есть самый великий русский язык. Китайские студенты подходят к этому как индеец, увидевший белых людей. Чистый эксперимент.

- Может что-нибудь прочитать из тех стихотворений? Тем более, что некоторые из них даже опубликованы в альманахе.

- Силами кафедры литературы педагогигческого университета, силами многих неравнодушных людей выходит альманах. Вот стихотворение, которое мне очень понравилось. Оно называется «Стихотворение о Пушкине». Вот может русский человек назвать произведение «Красивый Пушкин»? Я думаю, нет.

Вот Пушкин. Такой высокий, такой храбрый.
Ваша душа всегда течет, как беспрерывная Волга.
Увлажнит землю неконечная точка.

Кто может сказать о Пушкине «неконечная точка»?

- Что-то восточное в этом есть. Давайте поговорим о поэзии, которая пока не нашла отражения в альманахах. Вскоре должен издан какой-то труд, посвященный 150-летию амурской литературе. И там нет одного направления – рок-поэзии 1980–90-х годов. На самом ли деле это так? Упущено ли это направление для исследования?

- Оно не то что упущено. Его вообще как бы и нет. Это белое пятно на карте литературы. В силу чего? Потому что артефактов нет. Рок-н-рольщики меньше всего думали о том, чтобы оставить след в истории. Никто не печатал своих текстов.

- Даже текстов нет? Может быть, остались записи на пленке?

- Я спорю и считаю, что пленка может считаться самиздатом. Это просто другой носитель. Если я набрал текст, то это считается самиздатом, а если я записал тот же текст, то это уже не считается.

- Была ли она, амурская рок-поэзия 80-х?

- Конечно.

- Тебе как исследователю литературы, интересно этим заняться?

- Очень интересно. Если бы было время, я бы этим с удовольствием занялся. Невозможно сказать об амурской литературе полно, если у нас сразу же с 1970-х годов начинаются сразу 90-е и вообще, целая эпоха, целое поколение просто осталось незамеченным.

«Рок-поэзия – это живое существо, возникшее для очищения мозолей с языка»

- Кому как не вам, издателю-романисту, заняться этим.

- Пользуясь случаем, я хотел бы бросить клич: у кого сохранились какие-то тексты, кто знает, где сейчас находятся те наши рок-н-рольные динозавры, если сохранились какие-то артефакты, давайте соберем их. Я помню, что в свое время Женя Брунников издал один номер рок-н-рольной газеты «Ту-ту».
Что такое рок-поэзия в свое время? Это просто возникшее живое существо для очищения мозолей с языка. Помнишь, как говорили в школах 70-х годов? Абзацы каких-то неживых слов. Просто пришел, прилетел рок-н-ролл и дал какое-то честное, живое слово. В свое время это было и с Маяковским, и с символистами, футуристами. Кто-то приходит и начинает говорить. Это воспринимается в штыки – «Выпендреж», «Так не говорят, вы что! Надо говорить классическим языком»

- А позже, когда…

- Позже, когда все это умирает, когда тело умерло, когда его можно препарировать, все признают – о, это же была литература!

- За твоей стеной стоит гитара…

- поет

А ты вон с проруби какао хлебни,
А ты землицей-то губы намажь,
А ты станцуй да не побрезгай со мной,
Ну эту, твою тарантеллу.

А что нам космос – с ним детей не крестить.
У нас вон сколь под ногтями земли,
И песен уйма, да все не про нас…
Так ты хоть эту нако-сь, послушай.

Комбайны не утки,
Комбайны – мужчины.
Когда по колено рассвет,
Ну как тут уснуть –
Да проснись же, Эльвира!
Представь, что нас нет…

Сегодня у меня в гостях был бард, поэт и теперь уже романист-минималист Евгений Еремин.

Источник новости: http://www.amur.info/easy/2009/01/30/1218.html