Здесь пьяные паромщики  на дырявой лодке перевозят детей через Селемджу без жилетов. На вопрос – не боятся ли – местная власть отвечает: «Не каркай!..»

Тросы в воду

Сергей Пинега месяц просидел на переправе Огоджа – Коболдо, ждал погоду от Селемджи. Его честный  рассказ о нравах, традициях и искусстве жить, о местной власти и местной пьяни.

– Я повез груз в Огоджу. Выехал из Благовещенска 20 июня, а 22 июня был на переправе между селами Коболдо и Огоджа. Подъезжая к переправе, спросил у паромщиков: «Как вода»?  «Не знаем», – говорят мне. «Падает?» – спрашиваю я. «Может, и падает» – отвечают они мне.

«А если будет ситуация, что она сильно прибудет за ночь, вы работать будете?» «Да, конечно», – ответили они

Я посмотрел по берегам – вроде все нормально. Переправился.

Приехал в Огоджу, разгрузился, покупаю продукты на обратную дорогу. А продавец меня спрашивает: «А ты куда собрался?» «Домой», – отвечаю. «Начальник переправы поехал трос рубить, чтобы паром не оторвало и не утащило», – говорит продавщица.

Его всегда рубят, когда вода большая. Я по газам и мчу на переправу, а это примерно 35 километров от Огоджи. По дороге встречается «Нива» начальника переправы, который мне сказал, что трос уже перерубил.

Я решил, что каждый умирает со своим оружием, со своей техникой, поэтому остался со своей машиной.  Спрашиваю паромщиков: «Парни, а как вода?» «Дня два-три, вода упадет и все будет хорошо», – отвечают они.

Я привыкший. Продукты есть, спальник в машине, печка газовая – более-менее экипирован. Думаю, прорвусь, пережду несколько дней.

Чтобы позвонить по мобильнику,  надо было подниматься 9 километров на сопку. Отзвонился своим, объяснил ситуацию, попросил, чтобы не беспокоились.

Они улыбаются: какое еще разрешение, какая учеба, так возим и все

Через пару дней вода упала, а начальник переправы не приезжает из Огоджи. Он в одном лице начальник переправы и директор МУПа «Огоджа-сервис», у него в подчинении котельная и переправа. Два дня ждали начальника. Он приехал на третий день вусмерть пьяный и  мычит, что трос натянем и все будет нормально. Он два дня пьяный, но все решает.

На третий день мы натягиваем трос, а вода поднимается очень быстро, и припаромок смыло на глазах. Трос опять отрубили, вместе с ним у меня как будто сердце рубанули. Жду еще неделю. Продукты кое-какие у меня были. Приехала другая смена паромщиков, мы с ними скооперировались. Они оказались людьми более адекватными, а в первой смене был родственник начальника переправы, по нему сразу заметно, что он какой-то не в себе.

Я его спрашиваю: «Ты в армии служил?» «Нет», – отвечает, – Я лежал в Усть-Ивановке, в больнице»... Все стало понятно. Спрашиваю, а ты где учился, отвечает, что нигде. А он с напарником на лодке перевозит людей и грузы! Спрашиваю: у вас есть разрешение ГИМса на право управления маломерными судами? Они улыбаются: какое еще разрешение, какая учеба, так возим и все. Я удивленно спрашиваю: «А как вы людей перевозите?» «Молча», – отвечают они.  «А как вы на пароме работаете?» – недоумеваю я. Они пояснили, что родственники начальника переправы, поэтому у них все нормально.

Спрашиваю их о проверяющих: мол, вас кто-либо проверял? Они ржут, что в глаза годами никого не видят.

Дети в лодке

Вода большая, волна прёт, это же Селемджа, более своенравную реку найти трудно, а они людей на лодках перевозили без спасательных жилетов, у них на пароме, по-моему, один жилет валяется и всё.

Из Благовещенска в Экимчан привезли огоджинцев на самолете, а потом их на лодке переправляли через эту бешеную реку. Было человек 12, среди них примерно 6-7 детей. Без единого жилета. Лодка старая, вся течет.

И записка сверху, что я должен за все это 1 032 рубля. Говорит, ЧС или не ЧС, а ей ни на что денег не выделяют

Глава Огоджи их встречает на микрике. Я говорю ей: «А вы не боитесь так людей переправлять? Гляньте, какая волна идет». Она мне в ответ: «А что ты каркаешь?!..»

Время идет, я все жду, других вариантов у меня нет.

Через какое-то время приезжает начальник переправы, подшофе, привозит таблички: «Водитель, высади пассажиров».  Поясняет, что сейчас приедет проверка и все надо делать по нормам.

 Подходит к концу вторая неделя, вода снова начинает падать. Приезжает начальник переправы опять пьяный. «Что-то будем делать?» – спрашиваю я его. Он говорит, что слегка проспится, потом будем трос тянуть. Лег, спит. Паромщики тоже лежат, ждут, когда он проспится. Я хожу, места себе не нахожу, сердце бухает внутри, думаю, как мне все это выдержать и не взорваться… Начальник проснулся, пока  натягивали трос, вода снова стала прибывать… Опять не могу переправиться.

Питался я все время в основном «дошираком» и чай пил. Одна смена паромщиков нормальная была, мы с ними как-то продуктами скооперировались, супчик из окорочков варили. Мылся в ключе, и еще там у них банька есть, с этим все нормально было.

У меня заканчивается зарядка телефона, и я последний раз выхожу на связь с женой. Она говорит, что в Селемджинском районе  ввели режим ЧС и что губернатор работает в Норске.

Она у меня сама родом из Норска и в это время была там у родителей. Говорю: «Лена, пробивайся к губернатору,  у меня нет зарядки, кончаются продукты, и мне никто не поможет». После этих слов телефон отрубило.

Не проходит и трех часов приезжает машина, выходит из нее глава администрации села Огоджа и говорит мне: «А что вы ходите везде жалуетесь? Почему ваша жена бежит губернатору и жалуется? Мне сейчас звонил губернатор и сказал, чтобы я вас обеспечила питанием».

 Я ей отвечаю: «Женщина, поймите, я третью неделю переправиться не могу, сколько возможностей пропустили! Ваш начальник переправы – неадекватный и пьяный вечно». А она мне отвечает, что его районное начальство крышует. Он с ними рыбачит и охотится, и ничего с этим не поделаешь. Все всё давным-давно знают и глаза закрывают.

Дает мне пакет: там лежит 4 пачки «Доширака», банка тушенки и банка рыбных консервов и еще  что- то из сладостей. И записка сверху, что я должен за все это 1 032 рубля. Говорит, ЧС или не ЧС, а ей ни на что денег не выделяют. Я расплатился. Еще она мне привезла зарядку для телефона.

Потом приехал участковый и грозно спрашивает: «Что тут случилось?» Предлагает мне эвакуироваться, я отвечаю, что буду только в том случае, если он возьмет мою машину под охрану. Он от этого отказался. Я машину бросать не стал, потому что от нее потом мало что осталось бы. Решил ждать до победного.

Участковый огоджинский – молодец! Он каждую неделю на лодке перевозил из Коболдо почту, пенсии

Чем занимался все это время? Там, на пароме, книжки разные были, я их всех перечитал, на воду смотрел и молился, чтобы она быстрее спадала. Да чем только ни занимался, чтобы с ума не сойти! Но все равно верил и знал, что вырвусь. Больше всего тяготила неопределённость и та анархия в работе ответственных лиц, которую я наблюдал.

Районная «крыша»

Губернатор дал втык главе Селемджинского района Капшуку, он мне звонил и бодрым голосом говорил, что мне помогут. А жене моей пообещал, что до следующего дня меня переправят.

На лодке приплывает заместитель главы Селемджинского района Сергей Дмитриевич Петров и вместо здравствуйте говорит: «Что мы тут жалуемся, что сразу надо к губернатору бежать?».

Я прошу его войти в мое положение, что я тут почти три недели «загораю», силы и нервы на пределе. Он не слышит. Как мне потом местные шепнули они с начальником переправы – давние рыбаки и охотники.

Предлагает эвакуироваться! Спрашиваю: «Вы дадите бумагу, что машину мою взяли под охрану?»  «С чего ты взял?» – отвечает Сергей Дмитриевич. Тогда я беру ручку и пишу докладную на имя главы района, в которой описываю всю ситуацию… Все свои мытарства и наблюдения. Неожиданно для меня, а еще более неожиданно для зама  районного главы двое паромщиков подписываются под всем, что я написал.

Ты никому не нужен: чем дальше до Благовещенска, тем больше бездействия властей. Местные царьки знают, что за ними нет контроля, и они чувствуют себя королями

Он в полном недоумении берет мою докладную, небрежно её так за пазуху засунул и уплыл на лодке.  Я так и не знаю, дошла ли она до главы Селемджинского района.

Участковый огоджинский – молодец! Он каждую неделю на лодке перевозил из Коболдо почту, пенсии. Возили продукты. Медикаменты возили или нет, не видел.

Глава Огоджи мне говорит. «Вот привезли продукты. Завтра люди с шести часов утра будут очередь за ними занимать». Хлеб там пекут под заказ, каждая семья заказывает определенное количество буханок – столько и пекут. В свободной продаже хлеба нет.

Снова говорю ей, что вода падает, можно переправу организовать за полчаса, просто надо добросовестно работать, стараться. Она снова говорит, что начальника переправы крышует районное начальство, с которым он рыбачит и охотится, и ему ничего не будет.

Когда в пятый раз вода упала, еле-еле наладили переправу, я сам там таскал бревна, звонил золотодобытчикам в Коболдо, просил бульдозер. Спасибо им – откликнулись. Чудом оттуда выскочил. Когда понял, что переправился, у меня было чувство, что я вырвался из плена. Я там без двух дней месяц просидел.

У меня просто голова кружилась, в прямом смысле этого слова. Все плыло перед глазами…

Что я вынес из этой истории? Что ты никому не нужен: чем дальше до Благовещенска, тем больше бездействия властей. Местные царьки знают, что за ними нет контроля, и они чувствуют себя королями. Пьяными и наглыми.

Но я думаю, что туда тоже дойдет советская власть. До Норска же уже дошла…

Источник новости: http://www.amur.info/column/yaroshenko/6675